Месть на все времена [сборник] - Николай Иванович Леонов

связь.

В этом самом «укромном месте» их должны были поджидать трое дюжих мужиков в масках, заранее прибывших туда в закрытом фургоне-эвакуаторе. Напасть они должны были внезапно, в момент интима – чтобы минимизировать риск сопротивления. Ну а потом связанного Бархунова следовало закинуть в багажник его же авто, само авто загрузить в фургон и увезти похищенного к месту дальнейшего его пребывания.

Но это было в теории. А на практике, как говорят в подобных случаях, «что-то пошло не так». Последний раз Роман общался с участниками операции в день её проведения, примерно за час до того, как она должна была начаться. «Подсадную утку» – эффектную блондинку с выразительными формами Ганочкину помогла подобрать Кречетова. На эту роль они завербовали мошенницу «на доверии» Жанну Одесскую, которая месяц назад «откинулась» из колонии, где отбывала трёхлетний срок за свои «труды» по облегчению кошельков доверчивых лохов. Испытывая серьёзные материальные трудности, Жанна охотно согласилась поучаствовать в этой криминальной авантюре.

По задумке Ганочкина, Жанна должна была отзвониться сразу после того, как ассистенты «упакуют» схваченного Бархунова. Но Роман её звонка так и не дождался. Более того! Одесская и сама бесследно исчезла. В своей однушке, доставшейся ей от матери, Жанна не появлялась. Куда-то запропастились и «ассистенты». Ганочкин за эти дни уже несколько раз созванивался (используя телефон на другое имя) с Кречетовой и Цыкалиным. Естественно, общались они, ведя иносказательные разговоры, из которых Роман смог понять вполне определённо: оба его собеседника до сих пор никак не могут понять сути происшедшего, из-за чего пребывают в состоянии паники. Кстати, как Ганочкин мог догадаться из разговоров с Цыкалиным, тот, скорее всего тайком от прочих своих сообщников, решил сыграть по своему сценарию, сориентировав одного из «ассистентов» на убийство Константина.

– Вот поэтому-то он и умер… – взглянув на Стаса, негромко произнёс Гуров.

– Кто? Константин? – ошарашенно уточнил Роман.

– Цыкалин, – коротко ответил Стас.

– Господи! – Ганочкин торопливо неуклюже перекрестился. – Неужто это Бархунов его… упокоил? – спросил он дрожащим голосом.

– Скорее всего, упокоился он сам, без посторонней помощи. – Гуров коротко взглянул в его сторону. – Врачи определили у него острую сердечную недостаточность. Скажите, после того, как прошла ваша «операция», вы не пробовали каким-то образом связаться с самим Бархуновым?

– Пробовал… – Роман утвердительно мотнул головой. – Но он постоянно «вне зоны доступа».

– Ну что, наверное, есть смысл съездить на место происшествия? – задумчиво предположил Станислав.

– Да, разумеется! – Лев уверенно кивнул. – Надо будет проехать по всему предполагаемому маршруту Бархунова. Едем!

Запустив двигатель, Крячко лихо развернулся и повёл своего «мерина» в сторону посёлка Ветрово. Глядя на мелькающие в окнах городские ландшафты, Гуров спросил Ганочкина:

– Если отбросить личные претензии, связанные со скверным характером Бархунова, в остальном работать на «Dishes-Приме» всё же было возможно? Ну, я имею в виду материальный достаток, моральный климат в коллективе и прочее тому подобное?

Немного подумав, Роман безрадостно кивнул. Он пояснил, что первое время смог удержаться на «Дюшесе» (как в просторечии именовали своё предприятие сотрудники) лишь по настоянию Анны Васильевны. Она изначально дала ему жёсткую установку: терпеть, терпеть и ещё раз – терпеть. Поэтому, внутренне сжавшись в комок наподобие ощетинившегося ежа и ежедневно глотая сразу по нескольку таблеток успокоительного, Ганочкин проработал замом гендиректора первые три месяца. Потом, когда холодной, промозглой осенью Бархунов простудился и слёг в больницу, около месяца он сам исполнял обязанности босса. И, надо думать, не худшим образом, поскольку, выйдя из стационара, Константин оценил его руководящие качества однозначным «нормалёк», что означало высшую степень одобрения. После этого Константин в отношении своего зама несколько убавил гонор и уже столь демонстративно, как это было изначально, не выказывал ему своего пренебрежения.

Впрочем, имелись и иные «болевые точки» во взаимоотношениях Романа с боссом. И главной из них, как о том можно было догадаться, являлась секретарша Нелли. На неё Ганочкин обратил внимание с первого же дня своего появления в «Дюшесе». Свежая, пышущая здоровьем, элегантная, живая и подвижная, она нравилась всем без исключения визитёрам, приезжавшим на фирму.

Не устоял перед её женскими чарами и Роман. В какой-то момент он вдруг понял, что Нелли – женщина его мечты. Он достаточно хорошо знал о сути взаимоотношений девушки со своим патроном. Знал, что Нелли, периодически на полчаса, а то и на целый час исчезая со своего рабочего места, в недрах кабинета Бархунова утоляла спонтанно напавшую на того жажду женской ласки. Но данное обстоятельство не только не гасило его интереса к секретарше, а даже наоборот, ещё больше разжигало в нём желание однажды назвать её «своей».

И это тоже было слагаемым уже сформировавшегося, жёстко негативного, отношения к Бархунову. Зажатое обстоятельствами чувство проигрываемой конкуренции вынужденного «омеги» по отношению к торжествующему, упивающемуся своей вседозволенностью «альфе», даже больше чем бархуновское высокомерие будило в Ганочкине ненависть и жажду поквитаться с ним. Даже оказавшись в роли подозреваемого, даже рискуя предстать перед судом по статье, предполагающей наказание с лишением свободы, он внутренне был доволен тем, что наконец-то, хоть как-то он способствовал тому, что с Павлина (как про себя Роман именовал Костю) наконец-то удалось сбить спесь…

Когда опера и их сопровождаемый прибыли на перекрёсток дороги, ведущей к Ветрову, Ганочкин сообщил, что именно на этом месте Бархунов, по его задумке, должен был взять попутчицу.

Стас припарковал «мерина» на обочине, и все трое, выйдя из авто, огляделись по сторонам. Это был тот самый перекрёсток, откуда совсем недавно Гуров подвозил до Ветрова писательницу Джулию Аскольдскую (она же, по паспорту, – Нина Горошкина).

Походив по местности, опера без лишних споров пришли к общему выводу, что место для начала операции по захвату Бархунова было выбрано вполне удачное. Здесь не было ничего напоминающего камеры видеонаблюдения. На этом перекрёстке весь автотранспорт, сворачивающий в сторону столицы, гарантированно замедлял ход. Поэтому проскочить мимо «подсадной утки», в упор не заметить её присутствия кандидат на похищение никак не мог. Что, скорее всего, и случилось – Константин заметил живую приманку и, будучи завзятым бабником, не смог не остановиться.

Следующей точкой их маршрута был перекрёсток, расположенный в десятке километров от ветровского. Там Бархунов со своей соблазнительницей должен был свернуть в «оазис любви», который на деле представлял для него весьма опасный «капкан».

Круто повернув направо, Станислав повёл машину по старому узкому дорожному полотну, вдоль которого с обеих сторон теснились деревья. Путь закончился на заасфальтированной обширной поляне, которая, судя по всему, давно была избрана в качестве зоны корпоративных пикников. Учитывая то обстоятельство, что на этой территории был относительный порядок, отдыхали любители корпоративных вылазок на природу